Когда в купе вошла служанка, Блэквелл тут же побледнел. Однако научившись контролировать свои эмоции, более чем искусно, он быстро взял себя в руки, скрывая нарастающую внутри злобу и ревность. Все оставшиеся время, он вёл себя безупречно: легко балансируя на грани хамства и галантности, угрозы и заигрывания. Он знал свои эмоции хорошо, хоть и не представлял зачем они были ему (да и другим людям) даны, но подчиняя их рассудку, он выдавал ровно то, что нужно в «интересах дела».
— Алоис, — сурово остановил он мальчишескую браваду, — количество страниц, как и в целом качество памяти этой девушки, никак не влияет на ее преданность, которую мы ставим под сомнение. Прошу тебя заметить, что мы совсем недавно столкнулись с предательством со стороны человека, которому ты доверял наиболее. Ты предвзят и эта предвзятость не позволит нам быстро распутать дело.
Замечание было вполне уместным, но что-то внутри Блэквелла в очередной раз трескалось по швам; ему не нравилось бороться с ветряными мельницами, с прошлым, которое уже никак не воротишь и с тем, что он никак и никогда уже — не будет любим так, как ему бы этого хотелось. Он чувствовал усталость, но понимал несправедливость своих чувств — ведь Квинси простил ему многое. «Так же как и легко прощает Вайсс, не желая ее смерти»: с горячим отчаянием добавил он к своим мыслям.
Однако собранность, обходительность и очарование не сходили с его лица (и даже если бы не обстоятельства — он не хотел бы никому показывать эту слабость). Он обратился к Анис с улыбкой:
— Я вижу, что Вы устали, простите, что мне приходится ставить под сомнение Вашу преданность, но таковы меры безопасности. Обещаю, что Вам это воздастся долгими отпускными. Скажите, Анис, а Вы сами не покидали комнату? Как Вы отдыхали, с кем общались? Был ли кто-то особенный, кто мог рассмотреть Вас долго и близко, скопировав и не забыв даже родинку? Нам необходимо сосредоточиться на воспоминании, которое возможно присутствует у Его Высочества, но отсутствует у Вас... — он вдруг прервался,— так же нам необходимо убедиться, что перед нами вообще настоящая Анис. После — Вы можете назвать нам имена горничных.
Блэквелл вдруг подумал, что невообразимая усталость на лице служанки могла быть как результатом тяжелой службы на Квинси, так и тем, что мимику пришлось нелегко этой ночью, судя по рассказам Элизабет.
«Можно было решить, что детальное воспроизведение даже мозолей на руках — это доказательство подлинности, но нельзя быть в этом уверенным, если предполагать, что служанка и мимик общались близко. В таком случае, даже прекрасная реакция на выставленную ногу Алоиса могла быть результатом того, что настоящая Анис просто описывала рутину в жалобах. Нужно весомое доказательство, физическое. Может родинка или шрам о которой знал бы только Алоис? Или воспоминание, которым может обладать только оригинальная Анис? Например, о том где и какие шрамы у Алоиса — ведь именно она моет его. Мимик же вряд ли находится в тесном контакте с Квинси, ведь в то время, ему было бы проще убить его»
— Назовите шрамы на теле Его Величества.
